Большой аквариум, наполненный полупрозрачной жидкостью, совсем не радует
глаз. И дно не засыпано грунтом, и водоросли отсутствуют, и вместо рыбок - а
габариты вполне позволяют держать пару сомов - плавает Жорж, досадным
отсутствием тела напоминая головастика.

  - Этим-то наука и отличается от алхимии, - Чучельник совершает сложные
манипуляции вокруг аквариума, и водянистая субстанция постепенно
эволюционирует, - наука приносит пользу. Конечно, мы не берём в расчёт
частную выгоду алхимиков, получавших при помощи своего искусства самое
настоящее золото - из кошельков доверчивых клиентов.

  Жидкость концентрируется вдоль изогнутой линии воображаемого хребта
застывшего г-на Павленко, сгущается и чернеет. Пока предмет не имеет имени,
его можно исследовать, беспристрастно погружаясь вглубь его структуры, никак
не сковывая восприятие. Но как только возникнет название, картина разом
упростится, и суть предмета сведётся к понятию, привязанному к слову, даже
если связь поверхностна и условна. Стоит произнести несколько фраз, и в
мыслях оживает ассоциативная цепочка, и наблюдение встраивается в
непротиворечивую картину мира... Раньше я считал, что аквариум просто давно
заброшен и вместо спокойствия плавающих рыбок насыщает лабораторию уютом
старого милого хлама. Это было вполне свойственно хозяину дома - такой
здешнюю обстановку я помню с самого начала, с первых дней нашего знакомства.

  Ранним утром, в автобусе, подвозившем пассажиров к трапу самолёта, горел
электрический свет, за пределами салона было сыро и пасмурно. Оставив за
спиной ворох дел, преодолевая дремоту, я глядел сквозь серую поверхность
окна, и в голове вертелись не самые весёлые образы:

       Скучно, беспросветно, безоглядно.
       Точка - не конец и не начало,
       Холод - не отсутствие тепла.

  Мы двигались в тягостной мгле, или, точнее, так мне представлялось изнутри
автобуса при взгляде сквозь запотевшее стекло. Мы ехали, но ничто вокруг не
говорило о движении, лишь монотонный гул мотора убеждал: ничто не стоит на
месте. Редкие слова, пролетающие между попутчиками, только подчёркивали
тишину невидимого мира. Но, всё же, то ли благодаря настойчивости водителя,
то ли сломленный моими полусонными впечатлениями, сумрак начал рассеваться,
и за стеклом показались ступени, ведущие к самолёту. Впрочем, с г-ном
Павленко я встретился немного погодя.

  Тутта заворожено смотрит в затылок Чучельника, движениями рук
напоминающего пианиста. Он будто чувствует увлечённый взгляд и продолжает
говорить:

  - Нигредо*. Как можно было сотворить целую систему систем, основанную на
пустоте? Ведь всё, что происходит из пустоты, в конце концов в неё же и
низвергается, складывается, будто карточный домик. Камень, брошенный к
облакам, падает вниз; слова, обращённые к солнцу, уносит ветер; всё, чем
жила планета эпохой раньше, ныне покоится под землёй. И в своей попытке
оторваться от поверхности, отделить себя от неё, мы плавим не руду, мы
плавим собственный мир, чтобы в результате получить - нет, не жалкий металл,
но свою сущность, квинтэссенцию себя.

  Чучельник делает паузу в лекции, но не в процессе формирования тела г-на
Павленко - для успеха операции требуются и опытные руки, и ясный ум.

  А самолёт оторвался от земли, приподнялся, отбрасывая размытую тень на
квадраты полей, и, задрав нос, вонзился в облака.

  На моих коленях была раскрыта "Prima materia"**, средство от скуки и
заодно случайное пособие по неспешному изучению латыни, старинная книга
безымянного автора о практическом способе получения золота. Сосед,
смотревший в иллюминатор и долго не обращавший на нас никакого внимания, всё
же отвернулся от побелевшего стекла и уронил рассеянный взгляд на изъеденные
временем листы. А потом, оживившись, заметил и меня. Представившись, он
отрекомендовался как букинист.

  - О, это, несомненно, интересная книга, не хуже творений Фламеля***.

  Мы долго обсуждали предмет алхимии, причём попутчик уверял, что ни в одном
источнике не содержится внятного изложения любого из её аспектов, по очень
простой причине - искусство описать нельзя. Передача ощущений нуждается в
традиции: она возможна, что называется, только из рук в руки, от учителя к
ученику.

  - Впрочем, у меня обширная библиотека, и вполне возможно, что вы найдёте
там кое-что по душе. Если вы увлекаетесь содержательной стороной вопроса,
могу предоставить в ваше распоряжение свою лабораторию - мне приятно ваше
общество.

  Я принял к сведению его приглашение. Отвлёкшись от недавнего опустошения,
мысли мои наполнились туманом, будто сочащимся сквозь толщу иллюминатора.
Стюарды развозили обеды. Сосед после некоторой паузы перешёл к философским
вопросам, проявляя тем самым способность тонко различать настроение
собеседника.

  - Известно, что главным предметом поиска у алхимиков был вовсе не способ
превращения простых металлов в золото. Ведь заказчики исследований, как
правило, были небедными людьми. Секрет вечной молодости, то, что и
возвращает смысл жизни, и вновь отнимает его, этот секрет интересовал
могущественных правителей, вельмож и философов. Но, предположим, найден
эликсир молодости - и что вы станете делать?

  В трудных вопросах скрывается истина.

  Чучельник всё молчит, и я принимаюсь комментировать Тутте высокие материи.
Она, привыкнув к обстановке, больше не пугается ни лёгкого дребезга урчащих
установок, деловито оживляющих пространство лаборатории, ни игры света
внутри них - теперь ей спокойно и интересно. Я вполголоса говорю:

  - Маленькая рыбка данио, обитательница тёплых морей и уютных аквариумов,
может восстанавливать сердечную мышцу, даже если ей вырезать пятую часть
ткани. А ведь то, на что способен этот небольшой, но сложный организм,
вполне подвластно и человеку - достаточно только ему помочь, подтолкнуть
клеточную память. Ведь любое существо развивается из точки.

  Мне хочется добавить, что онтогенез подобен фракталу, что это функция от
нуля, - но зачем такие сложности милой собеседнице? В дальней части
помещения трудится молчаливый неолитик, белым халатом и шапочкой подчёркивая
сияющую чистоту лаборатории. Биокомплекс, самое значительное сооружение,
громоздится во всю стену до потолка и уходит глубиной в неизвестность.

  Чучельник колдует у проявившегося костяка г-на Павленко, послушное
вещество аквариума ненадолго становится прозрачным, скелет начитает
покрываться телесной тканью, а затем всё застилает белая пелена.

  - Альбедо****. Человек, вынутый из среды обитания, то есть из самого себя,
дезориентирован, беспомощен и почти не существует. Однако с ним произошло
главное - он оторвался от общей массы, подобно летящему пушечному ядру, он
может сказать себе: этим-то мы и отличаемся, вот он, я.

  Тутта, склонив голову набок и увлечённо наматывая на пальчик локон
каштановых волос, не поворачиваясь, спрашивает у меня шёпотом:

  - Так что, это - оживляющая машина?

  - Не совсем. Жорж не был убит до конца. Его тело пришло в негодность, но,
как видно, мозг вместе с контейнером был вовремя спасён. А теперь
восстанавливается скелет, руки-ноги, то есть всё будет хорошо. Аквариум не
оживляет, он создаёт человека и продлевает жизнь. Ведь это не просто вода -
это жидкая вычислительная машина. Оператор лишь следит за основными
параметрами процесса, задаёт направление...

  - Как интересно! Честное слово, не хватает попкорна, я бы чувствовала себя
как в кино.

  Я вздохнул и вернулся в мыслях к полёту в облаках. Сосед с лёгкой иронией
во взгляде ожидал ответа, и я принялся рассуждать вслух, при этом захлопнув
и отложив книгу, поскольку сэндвич с литературой сочетаются плохо, и если
книга спокойно подождёт хоть час, хоть год, то у сэндвича судьба - как у
мотылька, его жизнь коротка и проста.

  - Прежде всего, конечно же, незамедлительно выпью, этот самый эликсир
вечной молодости. Потом пересмотрю ближайшие планы - конечно, стратегии,
рассчитанной на десятки лет, явно недостаточно, чтобы заполнить сотни,
тысячи, и уж тем более вечность. Ведь мы рассчитываем жизнь исходя из цифры
где-то в 70 лет. И, хоть организм способен протянуть и 120-130, окружающая
среда и внутреннее напряжение его съедают гораздо раньше. Да, так все
помыслы приходится умещать в столь короткий срок, и когда вдруг очевидный
рубеж исчезает, то, безусловно, теряется основной принцип, заложенный во все
расчёты на будущее. Есть ещё аспект, связанный с массовостью эффекта. Одно
дело, если распространённость у эликсира широкая: тогда нечего таиться, но
вопрос перенаселённости и вообще уклада жизни принимает планетарный масштаб.
Да и как вы себе представляете динамику замершего общества? Ведь тотальное
бессмертие индивидов, похоже, означает смерть человечества, так как его
перестанет объединять фундаментальный принцип продолжения рода. Другое дело,
если доступ к эликсиру будет иметь ограниченная группа лиц. Их смогут
объединить общее противостояние остальному населению. - Я чуть помолчал. -
Также, вероятно, возникнет проблема с адаптивностью языка - его придётся
изучать постоянно, ведь речь людей переменчива. Здесь главное хоть иногда
говорить с людьми. Потом, существенной может стать проблема скуки: и так,
признаться, иногда всё надоедает, лишь ограниченность жизни не даёт увлечься
депрессией. А в новом масштабе, пожалуй, даже не уверен, что так легко будет
себя хоть чем-нибудь занять. Ведь если сегодня суть творческой жизни
сводится к стремлению за ограниченный срок совершить как можно больше, то
при устранении барьера исчезает и главный стимул, и основной смысл работы -
успеть сделать нечто новое и получить одобрение современников. Как известно,
человечество на протяжении тысячелетий пытается найти смысл своего
существования, последовательно помещая себя сначала в центр мироздания,
затем рядом с богами, потом дальше, на обочину и, в конце концов, вовсе
лишает такой непозволительной роскоши как наличие цели, смысла и
необходимости. Боюсь, в конце концов, через одно-другое столетие
опустошённый жилец - не жилец станет искать если не смерти, то уж таких
развлечений, что станет опасен для окружающих...

  Сосед широко улыбнулся и, поднимая стаканчик, наполненный кофе со
сливками, поторопился меня перебить:

  - О, как я погляжу, вы любитель теоретизировать. Но есть сложности и
практического плана - так сказать, ближнего края. Прежде всего - это
ограничение материального носителя информации: наша память, личность,
содержится в ограниченном объеме органического вещества, структура имеет
предел развития. Человек, живущий дольше положенного, либо теряет
способность к пониманию реальности, либо - гипотетически - должен замещать
старые воспоминания новыми событиями, то есть плыть по течению времени,
становясь часть реки.

  - Но погодите, всему свой черёд, любая задача имеет решение. Так, никто не
мешает изменить принцип накопления информации... А чтобы не утомлять
окружающих, долгожитель может отправиться в дальний путь, к далёким звёздам.

  - Ну, знаете ли, на Земле ещё столько дел, что хватит на многие тысячи
лет.

  Самолёт набрал высоту и теперь летел над уровнем облаков, сливающихся в
подобие океанской пены в духе Соляриса. Небо без границ. И солнечный свет,
играя клубящимися вершинами, неожиданно яркий, с жаром пронзал иллюминатор и
резал глаза.

  - Рубедо*****! - громко говорит Чучельник, встаёт и чуть отступает. -
Слабонервным просьба отвернуться.

  Аквариум сверкает ослепительной желтизной, раздаётся гул, и, неожиданно
сухой, над аквариумом поднимается г-н Павленко. Он переступает через борт и,
надевая поданный халат, смотрит в глаза Чучельника. Во взгляде чувствуется
явная тяжесть, и Тутта, ни на миг не теряя нити событий, сбросив оцепенение,
хлопает в ладоши. Я поднимаюсь и с протянутой рукой говорю:

  - С возвращением.

  Жорж, помедлив, улыбается, жмёт руку, хмурится, глядит по сторонам,
находит настенные часы и, насколько раз сглотнув, произносит:

  - Так. Все отношения выясним позже. Идёмте к инкубатору.

  Вслед за хозяином лаборатории мы направляемся в сторону биокомплекса (так
я привык его называть), и, будучи на полпути, слышим щелчок, видим, как
уезжает вверх огромная лицевая панель - и появляется целая армия
человеческих существ, насколько видно, готовых к самостоятельным действиям.
Жорж, потирая руки, пошатываясь и охватывая взглядом открывшуюся
перспективу, бормочет:

  - Теперь-то мы повоюем...

  -----
  * Nigredo (лат.) - чернота, в алхимической традиции первая стадия
превращения, начальное состояние.
  ** Первичная материя (лат.). По Аристотелю, основа всеобщего материального
мира; наряду с четырьмя сущностями - огнём, водой, воздухом и землёй, её
должна была составлять quinta essentia - квинтэссенция - камень, часто
называемый камнем мудрости.
  *** Никола Фламель (1330 - 1417) - автор "Книги иероглифических фигур",
где он уверял, что смог превратить большое количество ртути в золото.
  **** Albedo (лат.) - осветление, вторая стадия превращения, трансмутации
первичной материи, "рассвет", "серебро", "лунное состояние, которое еще
должно быть поднято до солнечного состояния" материи.
  ***** Rubedo (лат.) - краснота, третья и последняя стадия превращения,
означающая конечное состояние первичной материи, "восход", материю в
состоянии "крайней интенсивности огня"

--
Dmitry Korolyov
AY3-UANIC