Солнце, опускаясь, наконец преодолело толщу облачной завесы. Его
лучи отражались на ряби студёных волн, вздымаемых ветерком, блестели и
переливались всеми оттенками солнечных цветов - от ледяного бледно-жёлтого
до огненного медно-красного. Находясь на одном из концов этого колеблющегося
иллюзорного моста, мы с Жоржем, не отрываясь от ограды, служившей нам опорой
при наблюдении береговой полосы с высоты набережной, сняв перчатки, ловкими
движениями пальцев бросали в реку монеты, соревнуясь в искусстве баллистики.

     "Волны тянутся к ветру, - думалось мне, - а тот стремится к воде".

     Вертящиеся монеты взвивались в воздух, неожиданно блестя, на миг
замирали в верхней точке траектории, затем устремлялись вниз и подобно
метеориту, пронзающему чёрное небо, рассекали диск утомлённого солнца; вдруг
среди волн раздавалось гулкий всплеск - и больше ничего. Приходилось лезть в
карман за очередным пятаком.

     Я придерживался известной практики, уверенным щелчком большого
пальца направляя снаряды из импровизированной катапульты под углом в сорок
пять градусов дабы достичь максимальной дальности, и, как правило, побеждал;
однако г-ну Павленко иногда удавалось выполнить особый бросок, когда монета
вращается не как попало, но подобно диску. Жорж пытался мне объяснить
тонкость процесса при таком скользящем полёте, но, поначалу элегантные,
тензоры* где-то в области приволнения принимали сложность, достаточную для
невосприятия со слов, даже не взирая на активную жестикуляцию, из-за которой
докладчик стал напоминать авиатора, показывающего товарищам особо интересные
фигуры недавнего полёта.

     "Да уж, - обескуражено подумал я, потирая подбородок, - и этот век
пытается избавить людей от бумаги, сводя всё к вербальному общению и
цифровым технологиям..."

     Ещё несколько неудачных заходов на посадку (все попытки отклонялись
диспетчерскими службами в моём лице), и Жорж замер в воздухе, затем
выпрямился, скрестил руки на груди и, будучи ниже ростом, глянул на меня
свысока. Мне ничего не оставалось, как реализовать мысль о бумаге и ручке -
потянувшись к портфелю, я принялся рыться в нём в поисках чистого листа. Это
оказалось не так просто. Что же там, внутри? Так-так, рекламные проспекты,
визитки, ручка, телефон, в другом отделении - ворох документов разной
степени актуальности, журнал, до которого всё никак не доходят руки, и,
наконец, распечатки с приемлемыми полями и, вероятно, чистой, как первый
снег, обратной стороной.

     - Жорж, у меня к вам небольшое предложение.

     Извлекая листы, скреплённые стиплером, вдруг я осознал, что это за
текст, вдруг вспомнил, откуда он взялся.

     О время среди книг! Что может сравниться с огромной гирляндой
зеркал, отражающих и мир во всём его величии, и друг друга, и читателя! Sub
specie aeternitatis**, человек - мимолётное существо. Он входит в жизнь
внутренне пустым, и за краткий миг существования свою пустоту стремится
наполнить знаниями о мире, расширить до размеров вселенной. Не этим ли так
притягательны книги? Как прекрасно охватывать мыслью неизвестное, проникать
в его суть, формулу, отбрасывать лишнее, соединять разрозненные ниточки
представлений в единую сеть и тем постигать универсум, придавать смыслу
собственную жизнь. Зарыться в книги, как в стог сена, вдыхать знания,
остановить бессмысленный бег...

     Приблизительно так я думал всякий раз, проходя через библиотеку в
доме г-на Павленко, направляясь к архиву, где Чугуниевый под моим чутким
наблюдением сортировал почту. Причём бумажная корреспонденция подлежала
сканированию, оцифровке с ликвидацией физического носителя, и лишь затем,
наряду с электронными входящими, пройдя обработку всяческих фильтров,
отсекающих бесполезные сообщения, в большинстве своём окончательно
уничтожалась бдительным уловителем смысла.

     Любопытно, что, насколько мне известно, результат отнюдь не лёгкого
труда не интересовал Жоржа ни в малейшей степени: письма, подразумевающие
простейшие ответы, отрабатывались Чугуниевым, находчиво отправлявшим ответы
в духе "искренне рад получить столь важное уведомление", а вот всё
остальное... видимо, и поныне хранится без всякой пользы в электронной пыли.

     Но эти выдержки из переписки (точнее, из писем в адрес доктора
Павленко, как его предпочитали именовать корреспонденты), двухгодичной
давности, привлекли моё внимание как тексты, проясняющее некоторые мои
вопросы - да, вопросы становились чётче.

     - Должен заметить, коллега, что, разбирая ваш архив, среди прочего я
натолкнулся на любопытный набор материалов.

     Жорж переменил позицию, разомкнул руки и приблизился к листам. Его
лицо выражало равнодушие. Сообщения в подборке были связаны с производством.

     "Настоящим извещаю, что наша компания не может удовлетворить Ваш
заказ, так как он далеко выходит за рамки обычного ассортимента TDK.
Предлагаемые нами носители информации не отвечают описанным в запросе
критериям, кроме того, биотехнологии пока находятся на стадии научных
разработок, причём их параметры, увы, являются коммерческой тайной. Пол
Балмер, TDK Electronics Corp., 12 Harbor Park Drive, Port Washington, N.Y.
11050 U.S.A.".

     "С искренним удовольствием сообщаю, что трансплантанты и прочие
препараты, о которых мы беседовали в Мюнхене, не составит труда передать для
Ваших исследований. Считаю долгом чести поддержать благородное начинание по
изучению путей преодоления рака, в особенности учитывая потенциал Вашего
учреждения. Для улаживания формальностей я свяжусь с центральным офисом.
Альберт Берингер, Boehringer Ingelheim Pharma GmbH, 3 Weinstrasse, Munich"

     "Благодарим за отличное качество переданных в опытную эксплуатацию
нашему предприятию образцов "Неолитика". По предварительным данным, мы
выйдем на расчётный уровень экономии в течение двух ближайших месяцев.
Вместе с тем, следует отметить некоторые сложности, вызванные с
транспортировкой, как показало служебное расследование - по вине почтовой
сети. У неолитика-XIV от переохлаждения пришёл в негодность малый дактильный
выступ левой ходовой опоры, в связи с чем несколько ограничена его скорость
передвижения по цеху. Впрочем, на общей производительности это не
сказывается. С надеждой на дальнейшее сотрудничество, Олег Мигов,
Зарегистрированный товарный знак "Эмузин", г. Пенза, ул. Пролетарская, 45"

     И всё в подобном роде.

     Я держал в озябших руках листы, то и дело задираемые ветром, Жорж
скептически просматривал первую страницу. После чтения нескольких писем он
повеселел, соорудил из мундштука и сигареты серьёзную курительную установку
и задымил.

     Не то чтобы меня так уж сильно беспокоило наличие загадок во всей
этой истории: в конце концов, не из них ли составлена жизнь? - напротив, мне
казалось довольно уместным, что фрагменты мозаики или, лучше, сцены
калейдоскопа, которым смело можно уподобить картину мира, содержат и
несовместимые с другими стекляшки, и явные дыры, и совершенно
самостоятельные острова. Дует ветер, он всё расставит по местам. Днём
раньше, днём позже, однажды картина сложится, слова будут сказаны. Не нужно
подгонять волны.

     Г-н Павленко, кашлянув, чуть отодвинулся и, скорее на манер
Смоктуновского, чем Мандельшама, а вообще - в собственном духе: чеканя слог,
играя ритмом, - произнёс:

          "An omnibus across the bridge
            Crawls like a yellow butterfly,
            And, here and there, a passer-by
          Shows like a little restless midge". ***

     - Знаете ли, долгое время я жил в стране заходящего солнца. Многие
полагают, что там выдумали прогресс. Это не совсем так, однако важной чертой
жителей Британских островов является насмешливое отношение к минувшему, их
взгляд устремлён вперёд, навстречу новому дню, в будущее. Дайте-ка мне эти
бумаги.

     Я протянул подшивку, теперь уже почти рвущуюся из рук.

     - У прошлого нет никакой ценности. - Жорж взял листы, попытался
поджечь их сперва при помощи сигареты, затем зажигалки, однако, едва
обуглившись, они гасли. Ветер сдувал неугодное пламя. - Огромные империи
рушились из-за неразвитой связи. Но теперь место расстояний в качестве
губительной стихии прочно заняло море избыточной информации. Мы не можем
расходовать себя на чтение всякой ерунды.

     Жорж освободил бумагу, и она, подхваченная воздушным потоком,
полетела над рекой, кувыркаясь, совершая сложные превращения и, конечно же,
вовсе не поддаваясь математическому описанию. Через мгновение письма со
следами прошлого коснулись воды и распластались, издали напоминая чайку.

     Надевая перчатки, он произнёс:

     - Поговорим о деле. Итак, завтра на рассвете...

     -----
     * Математическая абстракция, имеющая свойства ориентированной
площади.
     ** С точки зрения вечности (лат.).
     *** Начало стихотворения Оскара Уайльда "Симфония в жёлтом":
          Ползёт, как жёлтый мотылёк,
            Высокий омнибус с моста,
            Кругом прохожих суета -
          Как мошки вьются вдоль дорог. (пер. И.Д. Копостинской)


-- 
Dmitry Korolyov
AY3-UANIC