Я замедлил ход, а затем и вовсе остановился; иногда попадаешь в ситуации,
когда просто не видишь логики событий, или, быть может, перестаёшь ей
доверять. Человек, конечно, всегда действует в условиях неполных данных, но,
видимо, есть некоторый критический объём недостатка сведений, по достижении
которого мир вокруг теряет связность и начинает выглядеть подобно
хаотическому движению светлячков. Спрашивается, с какой стати в такой важный
для себя момент и при совершеннейшей необязательности наших отношений мне
пытается звонить этот честный политик, знаток человеческих душ г-н Ворсюк?
Неужели...

  - Коллега, всё в порядке? Что-нибудь случилось? - вдруг послышался голос
Жоржа. Он обернулся ко мне, оказавшись на пару шагов впереди. Я смутился и,
пряча телефон в карман пальто, пробормотал: - Да... в смысле нет. То есть,
ничего экстраординарного; так, ничего. - Тот внимательнейшим образом изучал
на мои метаморфозы, потом пожал плечами и сказал: - Ну что же, как вам будет
угодно. В таком случае у нас пока есть немного свободного времени. Пойдёмте,
перекусим. Есть тут одно местечко, да вы его знаете.

  Эта замечательная мысль, однако, не сразу обрела материальное выражение:
её остановил мой взгляд. Точнее, он, изменивший и без того невнимательному
рассматриванию Жоржа и устремившийся сквозь собеседника, вдаль, туда, где
клубы тумана, принесённого со стороны оттаивающей реки, соединяют здания,
дорогу и фонарные столбы, это взгляд заставил обернуться и г-на Павленко, и
нашего спутника. Из тумана, где ещё совсем недавно мне виделось светлое
будущее, показались хоругви. Затем руки и головы, а потом и люди; молчаливая
процессия двигалась неспешно, величественно; казалось, что вокруг смолкает
улица и стихает город, один лишь туман, стелясь у ног авангарда крёстного
хода, не обращал на шествие никакого внимания. Мы стояли и смотрели, как,
презрев основные настроения города, впавшего в сиреневую эйфорию, люди
преклонного возраста, одетые в цвета правящей коалиции, во главе с
облачёнными в ризы церковными служителями, шли, не проявляя эмоций, туда,
где встретит их удивлённая толпа. Встретит молчанием, расступится и даст
пройти насквозь, а затем вновь сольётся, возвращаясь к основному занятию;
полчаса - час, и странное шествие, немного напоминающее колонну дворников
из-за своих оранжевых накидок, совершенно изгладится из памяти вновь и вновь
побеждающего народа. Немногочисленный отряд замыкала старушка, едва
волочившая ноги и с трудом поспевавшая за неторопливым шествием, и было её
жалко, и было как-то не по себе.

  Из оцепенения первым вышел г-н Павленко. Он сказал: - Ну, идёмте же! - и
пошёл обратно, будто в его исходном плане что-то переменилось. Мы двинулись
по тротуару параллельно курсу крёстного хода, и, поскольку ноги наши не
испытывали усталости, мы вскоре нагнали колонну стариков. Жалкое шествие
напоминало старого облезлого дракона, едва ли способного оказать
сопротивление силе цветущей молодости. О, как интересно однажды
распространялся Жорж на драконью тему!.. "Видите ли, - говорил он,
пододвигая ноги в ботфортах ближе к тлеющим углям, - круговорот драконов в
природе, в метафорическом смысле древней корейской легенды, где герой сам
превращается в чудовище, которое недавно убил, этот круговорот, как и всё за
пределами обыкновенного человеческого разумения, есть процесс вполне
естественный. Это не значит, что он рационален, что нельзя выдумать ничего
лучше. Однако даже если дождь капает вам на макушку, не стоит бороться с
облаками, если у вас нет другого способа доставить воду на поля; укройтесь
под зонтом, а природу, ради своего же блага, оставьте в равновесном
состоянии. Ведь разбалансировка естественного механизма такого масштаба
обычно имеет катастрофические последствия для всего, что с ним связано.
Помните китайских воробьёв? Та же самая история, если вдуматься. Только
сообразить успели вовремя, и не стали дожидаться, пока природа выровняет
маятник сама, а завезли птичек из соседних стран. А что устроили одряхлевшие
драконы в начале XX века? А пришедшие им на смену?.. Вот так-то, иногда
здравомыслящим людям даже начинает казаться, что целесообразнее отдавать
красавиц на съеденье, чем нарушать порядок вещей. - Жорж со вкусом
потянулся. Над его подошвами поднимался пар. Я уточнил: - Но вы, как можно
предположить, думаете иначе? - Он ответил, продолжая свою мысль: и да, и
нет. Ведь что такое дракон? Это люди, идущие на поводу у идеи, люди,
подчинившиеся коллективной воле. Если просто убить дракона, то на его место
явится другой. Если попытаться убить их всех, это будет означать потерю
социального смысла жизни, и начнётся мор. Если человек долго питает дракона,
тот привыкает к лёгкости положения, перестаёт работать мышцами, становится
дряхлым и немощным, разучивается парить в небе, опускается на плечи народа и
постепенно умирает. Лёгкая добыча. Для других. Эта порода существ, надо
сказать, не брезгает ни мертвечиной, ни подбрасыванием яиц в чужие гнёзда.
Мутации их приводят иногда к положительным результатам, но чаще получаются
нежизнеспособные уродцы. Так что же делать, коллега? Есть ли у вас миллионы
лет, чтобы насладиться плодами эволюции, а?.."

  Я поделился с компаньонами мыслью о жалком состоянии реликтового существа,
с трудом цепляющегося за жизнь, а затем добавил: - "Вчера Великий Дракон на
небе съел солнце, и наступила на время ночь, хотя на самом деле был день" -
так ассирийцы однажды описали на глиняных табличках затмение солнца. - Мне,
впрочем, никто не ответил.

  "Итак, мой друг, селекция. С давних времён люди без всякого научного
подхода, перенеся на животных разве что представления о характере
человеческих отношений, стали ограничивать круг общения своих питомцев, что
и повлекло за собой, например, появление искусственных собачьих пород. Так
разум человека стал фактором кинегенезиса. - Жорж выпустил дымчатое облако,
похожее не то на собаку, не то на дракона, и, стряхнув пепел сигары прямо
наземь, улыбнулся свежевыдуманному термину. - Но стоит только человеку
утратить интерес к воспитанникам, они перемешиваются между собой и
утрачивают отличительные признаки - это хорошо видно на примере четвероногих
обитателей подворотен и дворов. Вообще, человеку свойственно приспосабливать
под себя всё, что ни попадётся под руку. Помните, как Гильгамеш при помощи
двух змеев одолел водное пространство? Кстати, как будто бы раскопали его
гробницу в русле древней реки. Так вот, люди издавна очеловечивают природу,
как в переносном, так и в прямом смысле. - Он выпустил в свободный полёт ещё
одного дымчатого дракона. - Что же, Энкиду, Голем, разнообразные глиняные и
травяные люди, несчастное чудовище доктора Франкенштейна, так и не ожившее
до конца, Пиноккио, мечтающий стать настоящим мальчиком, все эти герои
сказок и легенд - отражение того, как человек изменяет природу по своему
образу и подобию. Мы производим селекцию мира, мы выбираем".

  Далее я стал даже подумывать, а не влиться ли мне ненадолго в ряды
престарелых демонстрантов, дабы удовлетворить своё социологическое
любопытство, однако Жорж к этому моменту успел поравняться с милым
погребком, где мы иногда развеивали время.

  "Но и здесь, коллега, есть, как говорится, варианты. - Он переменил
положение, слегка приподнимаясь, и шезлонг под ним заскрипел. - Ведь если
понимать выбор вульгарно, то, сознательно участвуя в каких-нибудь выборах,
сам становишься частью дракона. Что же делать, как же быть? Ответ лежит на
поверхности".

  Жорж чихнул и тем самым вернул к исполнению должностных обязанностей
стоявшего с удивлённой физиономией зазывалы. Тот, впрочем, довольно быстро
сориентировался, оторвавшись от лицезрения почтенного шествия, и,
улыбнувшись, одновременно приподнимая фуражку, любезно произнёс: - Всё-таки
вы опять к нам, господа, рады вас видеть и добро пожаловать! - Он широко
раскрыл запотевшую дверь. После небольшой формальности в виде нескольких
банкнот мы один за другим вошли в помещение, погружённое в сладкую атмосферу
нейтральной музыки и уютного полумрака. Мой желудок весело заурчал; пройдя
мимо стойки бара, мы нырнули в проём, оставляя позади полупрозрачную завесу
из деревянных бус.

  У шеста скучно вилась танцовщица, по правилам заведения не слишком
отягощённая одеждами. За столиком в дальнем углу маленького зала, в мягких
креслах сидел Чучельник и, будто сверяя время нашего появления с наручными
часами, самодовольно ухмылялся. Г-н Павленко, ступая впереди других, если и
был удивлён встречей, то умело это скрыл благодаря великолепному владению
собой: не замедляя движения, он направился прямо к нашему знакомцу,
разоблачаясь на ходу, и вот, мы уже сидим вчетвером; Чучельник и Жорж
пристально вглядываются друг в друга, а мы - наблюдаем их неслышный диалог.
Чем-то они мне напоминают искрящихся от напряжения котов, готовых кинуться
друг на друга, но, возможно, это впечатление обманчиво. Наконец, Чучельник
заключает: - Как видно, глубоко уважаемый и горячо любимый Жорж, ваши методы
несколько уступают в совершенстве передовой мысли нашего ведомства: я
дожидаюсь уже четверть часа, пока вы сообразите сюда зайти, полагаясь на
нюх. Как хорошо видно преимущество организации перед частной инициативой!
Потом, отчего это вы притащили... гм... сию флуктуацию?.. - Никто из
собеседников не выдал себя даже взглядом, но было ясно, что в последнем
случае речь идёт о гражданине с французской бородкой. Ну, не обо мне же, в
самом деле! Тот, впрочем, разговору не придавал видимого значения и даже
скорее вовсе не замечал, с куда большим интересом поглядывая на девушку с
шестом. - Знаете ли, товарищ Мигов, - с лёгкой иронией отвечал г-н
Павленко, - ваш стиль работы однажды вам здорово повредит. Во-первых, вы
недооцениваете игроков. Во-вторых, слишком доверяетесь расчётам, забывая,
что даже вселенная - и та в определённом смысле есть система открытая, не
говоря уже о "юдоли горя и печали". Достоверный прогноз настоящей ситуации
невозможен, что бы вы там ни говорили... - Они продолжали обсуждать сугубо
технические вопросы, а я занялся изучением меню.

  Прошло время, бескровные пикировки были окончены, мы успели сделать заказ,
причём я не успокоился, пока мне не дали 200 грамм вина красного сухого и не
пообещали безотлагательно принести не менее килограмма еды всяческой
разнообразной, и к переговорам подключились остальные участники. - Кстати,
насчёт ассирийцев, - говорил обладатель французской бородки, видимо,
вспомнив оранжевого дракона, поглотившего солнце, - я слышал, что именно они
были первыми христианскими миссионерами. - Я заметил: - Ну, это не главная и
не единственная их заслуга; это всё равно, что о русских говорить как об
изобретателях кабачковой икры. Прежде всего, - мне легко было говорить на
темы древнего мира, поскольку материалом я недавно специально интересовался
для своей книги, а в детстве, как и всякий мальчишка, часто вечера проводил
за картинками из "Книги будущего командира" и ей подобных, - ассирийцы
построили едва ли не первое военно-паразитическое рабовладельческого
государство. Так, в период правления Ассурбанипала, отнявшего власть у
официального преемника благодаря поддержке широких народных (то есть
военных) масс, Ассирия, достигнув пика своего могущества, распространяла на
подчинённых территориях культуру путей сообщения, почты, сигнальной связи (в
основном, для подавления мятежей покорённых народов и нападения на соседей,
за счёт которых она и жила). А битва при Сузах (также этот город известен
под названием Шушан), вошла во все учебники будущих командиров. - На языке
моём вертелось ещё множество фактов, но выкладывать их не было ровно
никакого смысла. - Весьма, занятно, - сказал мой собеседник, булькая
апельсиновым соком, - но вот о Шушане... - Я, впрочем, не удержался и
добавил: - Кстати, именно ассирийцы при осаде крепостей первыми стали
разбивать военные лагеря, обнося их круговым валом, устраивая ворота для
выхода войск; были там и крестообразные улицы, прообразы "стрит и авеню". Ну
а сами лагеря потом были заимствованы римлянами.

  В комнату внесли провизию на двух подносах, причём еда меня интересовала
настолько сильно, что я даже не обратил на стильно раздетых официанток
никакого внимания. Ах, салат из шпината, ах, шампиньоны фаршированные! Ну,
кто, положа руку на сердце, скажет в подобный миг, что нет на свете
совершенства?.. Жорж деловито взялся за нож и вилку, мой собеседник
аккуратно завернул салфетку за ворот; Чучельник всё поглядывает на часы.

  - Шарман, шарман...* - послышался голос, немного искажённый благодаря
манерному прононсу и наполненному рту. - Да. А знаете ли вы, господа, что к
нам в гости - я имею в виду народную трибуну - должен скоро явиться Миша?
Поддержать демократию, помочь навести у нас порядок, ну, как обычно. Но как
же, в таком случае, понимать его же недавнее заявление о намерении
восстановить в Тбилиси институт дворников? Согласитесь, ме бонз-ами,**
только так: увы, в столице Грузии всё это время улицы не убирались.
Признаться, это меня слегка печалит. А грузинский чай? Теперь, в связи с
новыми веяниями во внешнеполитических делах, скоро в качестве ответного шага
навстречу поддержке со стороны Саакашвили нам придётся увеличить
интенсивность двусторонней торговли. А что могут предложить наши
закавказские друзья? Тот самый чай, конечно. А поскольку пить его невозможно
в условиях конкурентной борьбы, придётся дело это дотировать, а может и
вовсе конкуренцию упразднить. Ну, я шучу, конечно. Между тем, позволю себе
напомнить бородатый, как ваш покорный слуга, анекдот из тех отдалённых
времён, когда на просторах нашей тогда необъятной родины существовало только
два вида чая - грузинский, массовый, да индийский, дефицитный. Так вот,
существовал рецепт, как из грузинского чая сделать достойный напиток. Нужно
взять один килограмм этой смеси листочков и веточек, залить литром воды и
разогреть до 90 градусов Цельсия, но ни в коем случае не кипятить. Затем
воду слить, залить новую, нагреть до той же температуры, и ни в коем случае,
как вы понимаете, не доводить до кипения. Затем воду снова слить, повторить
процедуру ещё раз, а потом - внимание - всё это выбросить и заварить
индийский чай. Получится тот самый вкус.

  Сменилось освещение, на сцену выбежала новая танцовщица; за столом ничего
не переменилось, если не считать пары освободившихся тарелок.

  - Знаете ли, господа, - продолжался монолог, - моя тёща узнала, что
существуют некие таблетки против старения, и засобиралась жить вечно. Меня,
должен заметить, это крайне беспокоит... А ведь ещё совсем недавно она
мечтала и даже писала в очередном завещании, чтобы её прах после смерти
развеяли над Берлином. Интересно, что там она ни разу не была, но... - Я
миновал фазу первоначального насыщения и с удовольствием поддержал
мужественного оратора вопросом: - А что за таблетки? Сам давно хотел
попробовать... - Тот охотно отвечал: - О, это исследование вполне
заслуженных деятелей науки во главе с академиком Скулачёвым. Настораживает
лишь рекламный характер их заявления, о неком олигархе, финансирующем
разработки, о скором приближении вечной жизни всем и каждому... Но некоторые
детали, господа... Оказывается, ядро гипоталамуса выделяет... - Он принялся
с энтузиазмом воспроизводить текст типичного рекламного проспекта, причём
сама постановка вопроса, признаться, всегда интересовала и меня, так что не
стал даже обращать внимания на саркастически переглядывающихся Жоржа и
Чучельника. Он говорил, что теорий старения существует множество, однако
пресловутая таблетка неизбежно появится, как заявляют учёные, в ближайшие
годы - так, во всяком случае, требуется их заказчику, который пока не может
ждать вечно. Он с удивлением отмечал, что едва ли не самым важным этапом
исследований является получение патента на "формулу суперантиоксиданта SCQ".
Также, по заверениям учёных, попутно решится проблема инфаркта, инсульта и
рака. Он говорил, не веря и веря, посмеиваясь и увлекаясь заманчивой
перспективой: а вдруг?.. В конце концов, дождавшись завершения рассказа, я
заметил: - Вообще, этот метод довольно хорошо себя зарекомендовал ещё со
времён Орфиреуса и его вечного двигателя. Как, вы не в курсе? Что же,
слушайте. Жил да был скромный изобретатель вечных двигателей, когда ещё об
их невозможности только догадывались, во времена, когда чучельники
производили диковинных зверей, а естествоиспытатели колдовали над пробирками
с недоделанным философским камнем. Однажды, когда его очередное детище
удовлетворило всем конструкторским затеям, машину, этот громоздкий механизм,
показали признанным авторитетам, запретив, однако, изучать внутренности,
видимо, из соображений патентной безопасности. - Жорж и Чучельник продолжали
переглядываться, но уже серьёзно и как-то отстранённо, будто обстановка и
разговоры их решительно не интересовали. - Машина произвела должное
впечатление, почтенная комиссия засвидетельствовала работоспособность
"перпетуум мюбиле", а ландграф Гессен-Кассельский даже пригласил
изобретателя в свой замок. Когда движитель заработал и там, ландграф,
поражённый увиденным, одарил Орфиреуса богатым домом, деньгами и чином, а
также выписал свидетельство о достоверности научного эксперимента. Слава о
вечном двигателе разносилась всё дальше, любопытные учёные, вертясь у
аппарата, как кот вокруг сметаны, всё хотели дознаться о сути механизма, но
это им позволено не было, только внешнее наблюдение за колесом, вращающимся
в запечатанной комнате с постоянной скоростью и через две недели, и через 40
дней, и спустя два месяца. Слава перешагнула границы, и сам Пётр I возжелал
заполучить к себе диковинную машину, но, к счастью для изобретателя,
добраться до него не успел - известно, как бы самодержец устанавливал
природу вечного движения. Дыба, огнь, "козья ножка"... Орфиреус поспешил
разобрать свой "перепетуй-мобиль", и только впоследствии выяснилось, что
тайный источник энергии находился в соседнем помещении и передавался к
машине по замаскированной в балках и перекрытиях сложной системе блоков и
верёвочек. Источник, а именно служанка изобретателя и его брат, оказался
замечательным примером того, что если и возможен вечный двигатель, то только
на основе сочетания человеческой хитрости и глупости.

  Мой благодарный слушатель вдруг зааплодировал, но, конечно же, не моим
блестящим построениям: его привлекла кульминация танца, точнее даже не она
сама, а девушка в её эпицентре, всем своим естеством играющая в радость
бытия. Вознаградить чем-то более ощутимым танцовщицу, впрочем, он отказался.

  - Да, это мне напоминает историю, - поспешил он переключиться на беседу,
вдруг выражая к происходящему за пределами нашего столика полнейшее
равнодушие, - с торсионными полями. Ну да вы, должно быть, в курсе, это не
такие уж давние времена. Сходным образом наши отечественные учёные морочили
голову генералам, обещая им чудо-оружие, для убедительности распространяя в
научно-популярных изданиях небылицы о якобы наблюдаемых явлениях и пробивая
военное финансирование. Кстати, давно хотел спросить. - Он аккуратно отрезал
кусочек говяжьего языка под майонезом и поднял его на вилке. - Технологии
вашей разработки, которые мы внедряем, они ведь имеют, антр ну,*** ту же
подоплёку? Я имею в виду, понятное дело, общую, так сказать,
бизнес-модель. - Его светлые глаза лучились отражённым светом юпитеров, и
можно было в них наблюдать ничем не отягощённое любопытство. Я пожал
плечами: - Видите ли... Если взглянуть на современную систему товарооборота
с позиции фактического наличия в продукте чего-либо жизненно-необходимого
или хотя бы просто полезного, можно прийти к довольно тривиальному
заключению: людям нужны не примитивные средства облегчения жизни,
инструменты или еда, им нужна система идей, символов, чтобы существование
наполнялось смыслом, а вещи - содержанием. Люди не могут иначе: они общаются
между собой на этом символическом языке, через внешние идеи, и вообще, на
этом, в определённой степени, построена цивилизация. Производители смысловой
пены, с одной стороны, и её потребители с другой - чем не двигатель
прогресса? колесо, не знающее остановки? Ведь человеку, если разобраться,
надо всего лишь "краюху хлеба да скрынку молока, да это небо, да эти
облака",**** а прочие желания - следствие (и движущая сила) отношений между
себе подобными. Ведь если бы не тяга к излишним золотым побрякушкам, рабам и
землям, которыми, в общем-то, не наешься, не оденешься, стали бы те же
ассирийцы воевать соседей?.. Так и мы, все, работаем ради несамостоятельных
идей, создаём абстракции и потребляем такого же рода изделия. Я ответил на
ваш вопрос?

  Он не проявил воодушевления по поводу моих выкладок из области новейшей
социальной теории - вместо этого глаза его были заняты двумя новыми
исполнительницами танца в свободном стиле. Невнимание утомляет. Впрочем,
даже сквозь феерические мелодии Роберта Майлза он услышал наступившую паузу
в диалоге. И вернулся к беседе.

  - Кстати, у моей дочки есть подруга ассирийских кровей; даже имя у неё
экзотическое, оттуда: Шушана. Ой, эти девочки такие сплетницы!.. Так вот,
Шушана, не обделённая восточной красотой, привлекательная в том числе и
благодаря необычному имени, чего некоторые плохо воспитанные и
недальновидные кавалеры не замечают и, при случае предлагая посетить
ближайшее отделение загса, заодно рассуждают о возможности превратить свою
избранницу в Сюзанну, более привычную нашим ушам. Но она не сдаётся, и
правильно делает. - Я смотрел на собеседника с удивлением и думал: ну
почему, почему такой как будто бы симпатичный человек вызывает во мне
безосновательное отторжение? Что в нём не так? Неужели какие-то его манеры
подспудно напоминают мне собственные черты, от которых хотелось бы
избавиться, да вот беда, их ещё нужно обнаружить, самому себе объяснить? -
Ещё, насчёт кавалеров. Один из них - поверьте, я этими историями, как
любящий отец и внимательных слушатель, попросту напичкан - отличился тем,
что, находясь в почтенном возрасте, но, тем не менее, всё ещё нетвёрдо стоя
на ногах в финансовом отношении, как водится, взялся девушке мозги пудрить и
вообще вести себя, пардон муа,***** как старый козёл. - При этом не особенно
изящном сравнении он непроизвольно тряхнул своей бородкой, привлекая
оживившиеся взгляды Жоржа и Чучельника. - Послушайте, вот образчик его
посланий - публикуется исключительно с целью ознакомления. - С этими словами
он сосредоточил взгляд на блеске одного из юпитеров, свисавших с потолка,
перестал улыбаться и и принялся декламировать: -

       Как когда-то донне Анне
       Посвящали серенады,
       Я пишу стихи Шушане,
       Юной звёздочке эстрады.

       Будь я молод, мил и статен
       И судьбою избалован,
       Я б сказал: - Шушана, кстати,
       Я тобою очарован.

       Но, увы, я стар и жалок,
       И, конечно, не осмелюсь
       Говорить, что сердцем жарок,
       Шевелить больную челюсть.

       И, хоть кости на рассвете
       Сводит приступ ревматизма,
       Я пишу, и ты свидетель
       Моего авантюризма.

  Я облокотился о стол и прикрыл глаза ладонью. Как же можно так
сплетничать? Беззастенчиво подбирать чужие стихи, явно не предназначенные
для посторонних, заучивать их наизусть, да ещё и читать вслух! - Знаете
что, - невесело посмотрел я на любителя интимной лирики, - а не кажется ли
вам, что автор этих, между прочим, вполне приличных стихов - не так уж и
стар? Вряд ли мы здесь наблюдаем случай Генриха Гейне, который в свои
семьдесят влюбился в шестнадцатилетнюю; этот случай иной. Скорее, поэт -
во-первых, большой шутник, во-вторых, человек вполне молодой, лишь на
несколько лет старше адресатки стихотворения, я в этом более чем уверен. Не
исключено, что и красотой он не обделён, и финансовая удача ему сопутствует,
и, ради бога, оставьте вы в покое его больную челюсть.

  Моя запальчивая тирада возымела действие: даже Чучельник и Жорж, доселе
мирно ковырявшие вилкой своё блюдо и самоустранившиеся от разговоров, почти
одновременно прекратили процесс вялого поглощения пищи и, развернувшись ко
мне, замерли в ожидании развития событий. Почти так же повёл себя и любитель
поэзии, но в его мимике я разобраться не успел: в кармане пальто я услышал
приглушённый звонок телефона.

  Когда я достал аппарат, окружающие, исключая разве что ко всему привычный
персонал, смотрели на меня неотрывно, будто зная, что по ту сторону вызова
был ни кто иной, как давно мне знакомый, столько времени не дающий покоя,
ныне воодушевитель сиреневого движения Виктор Ворсюк. Он говорил: - Здорово,
старина. Всё никак не могу до вас дозвониться. У меня сейчас не так много
свободного времени, можно сказать, что и нет его совсем, но иногда я
пересматриваю старый список отложенных дел и стараюсь его сокращать по мере
возможности. Так вот, если нет принципиальных возражений, жду вас в гости
сегодня на Боричевом Току, это на Подоле, ориентировочно в 18:35. У меня
сохранилась пачка ваших бумаг, буду рад их вернуть. И, конечно же, с
радостью готов обсудить насущные вопросы, выпить по чашечке кофе. Полагаю,
нам найдётся, что предложить друг другу, учитывая опыт и обстоятельства.
Могу я передать вас секретарю?..

  Давно, слишком давно я откладывал и откладывал нерешённый вопрос. Что
такое бумаги, как можно рассуждать о кофе, когда речь идёт о жизни и смерти?

  - Думаю, нам следует кое-что закончить, - произнёс я внезапно севшим
голосом. - Более важное дело. - Мне нелегко давались слова. Я встал и,
глянув сквозь стол, сквозь людей и время, разделяющее события, помедлил и
внятно, будто вкладывая смысл в каждый звук, сказал: - Дуэль.

  -----
  * Charmant - прекрасно (фр.).
  ** Mes bons amis - мои дорогие друзья (фр.).
  *** Entre nous - между нами (фр).
  **** Стихи Велимира Хлебникова.
  ***** Pardonnez moi - простите меня (фр.).

--
Dmitry Korolyov
AY3-UANIC