Потёки воды на окне размывают силуэты серых домов. По карнизу настойчиво
стучат капли затянувшегося дождя, иногда слышатся отдалённые раскаты грома.
Морось проникает сквозь открытую форточку, натыкается на стену тёплого
воздуха, поднимающегося над батареей, и осаждается на поверхность давно
немытого подоконника. Я сижу за столом и правлю текст. Черновик покрывается
густыми пометками, знаками вопроса и косыми линиями. "Никуда не годится, -
внезапно говорю я себе, снова отворачиваясь от бумаги к окну, - нельзя собой
заслонять мир, он интересней и содержательней". Страница, пространно
описывающая дождь, на которую потрачено два затворнических дня и всё утро
увлечённого сочинительства, теперь, когда я немного остыл от прилива чувств
и успокоил воображение при помощи пары обеденных котлет с сыром, уже не
кажется шедевром, но скорее превращается в обычную игру словами. А о ней
знать читателю нет никакого резона. В самом деле, к чему все эти "острые
водяные иглы, готовые проткнуть асфальт" и "рукава тучи, обнявшие город". Я
встал и подошёл к окну. Не было там ни подрагивающих свинцовых ожерелий, ни
водяных небоскрёбов. За пустырём, отданным разбежавшимися прохожими во
власть стихии, пустует дорога. Редкие автомобили спешат дотащиться по
мокрому бездорожью до своего убежища - земля насытилась водой, и лужи
постепенно превращаются в озёрца, а ручьи вдоль тротуаров всё неохотней
стремятся к ближайшему водостоку. Помнится, так бывает каждую весну. Я отнял
ладони от горячей батареи и вновь переместился к столу. Критическим взглядом
посмотрел на текст, покачал головой и поставил через всю страницу небрежный
крест. Формула нескольких дней не могла быть такой уж сложной. И над текстом
появилось простое, как вид за окном, понятное слово. Дождь.

  Торжество реализма всегда означает поражение человека: оно показывает
неприкрытую наготу механической сущности писателя, производящего точные
отпечатки действительности при помощи букв. Но что нужно читателю -
словесное описание будней, и так наблюдаемых сквозь мокрое стекло, или
светлый мир, сотканный из фантазии и плывущий над обыденностью подобно
облакам? И то, и другое. Во всяком случае, без игры ума жизнь лишена
красоты, но и полёт идей требует учёта вещественно-полевых ресурсов.

  Утро, утопившее дороги в дождевой воде и расплавившее остатки льда у
железных опор с гудящими проводами, многих горожан заставило поволноваться
ещё больше, чем вечер накануне: наземный транспорт почти перестал подавать
признаки жизни, а далеко не каждый может себе позволить внеплановые
каникулы. Втянув головы в плечи, обувшись в плохо приспособленные для
прогулок по воде сапоги и ботинки, сменив шубы и пальто на куртки и плащи,
люди неорганизованными группами собирались на остановках и в недовольном
ожидании проводили десятки минут, высматривая габаритные огни рейсовых
машин. Немного погодя, кое-кто порывался жестами привлечь внимание отчаянных
автомобилистов, но тем было не до случайных пассажиров; к тому же, отворяя
дверцу легко можно зачерпнуть добрую порцию тёмной воды. Наконец, скрипя и
фыркая, причаливал хмурый троллейбус, и толпа ненадолго редела. Утро
тянулось дольше обычного.

  Я иду в другую комнату, чтобы переменить ход мысли. За окном и здесь не
менее серо. В углу скучает телевизор, давно лишённый всяческого внимания.
Немного поколебавшись, я направляюсь к нему, подхватываю лежащее на
журнальном столике полотенце и стираю с экрана солидный слой пыли, а затем
принимаюсь оглядываться, чтобы найти пульт дистанционного управления. Но
тот, похоже, затерялся где-то в подушках дивана и никак не хочет откликаться
на мой мысленный призыв, поэтому мне ничего не остаётся, кроме как перейти к
непосредственному нажиманию на кнопки спящего ящика с новостями. Почему "с
новостями"? Многие его наполняют иным содержанием и снабжают другими
эпитетами, подразумевая, что лучшее состояние дурацкого ящика наступает
тогда, когда он из музыкального или занудного становится просто чёрным.
Раньше этим прибором я отслеживал, что видит и слышит ан масс та или иная
социально-культурная группа. Надо сказать, что элементарное незнание
мандаринского диалекта лишает возможности прямого исследования китайского
социума, и такая же проблема касается японцев, индусов и других иноязычных
народов. Косвенно, через интерпретации переводчиков, можно добиться
некоторой объективности, надо лишь убрать наложение одной культуры на
другую. Далее всё довольно просто: из сообщений устраняется собственный
национальный миф (он практически неизменен), затем факты как банальности,
для нашего исследования не представляющие интереса, и остаётся одна лишь
точка зрения. Конечно, и оригинальные трансляции, и переводы всегда
однобоки, поэтому для составления общей картины таких точек зрения должно
быть много - иначе вместо слов, которые бормочет социум, будет слышны лишь
отдельные буквы. Впрочем, есть один неприятный аспект. Поскольку мы живём в
эпоху информационных войн, соответствующее оружие развивается небывалыми
темпами, и если раньше бравурная агитация или бронебойная пропаганда лишь
немного смешили, то со временем инструменты воздействия эволюционировали,
утончились и так вплелись в информационную ткань, что стали её неотделимой
микрофлорой. Более того, они стали влиять на поведение населяемых
макроорганизмов, претендующих на место в пищевой цепочке, аналогичное церкви
или шоу-бизнесу. Так что, даже глядя на какую-нибудь ведущую теленовостей,
оживляющую сухой материал движением ресниц, есть вероятность, что смотришь в
глаза не столько девушки, сколько проявлённого в ней хищника, питающегося
согласованным движением сердец. Поэтому поглощение жареных фактов, уток
потребительских и прочих скоропортящихся блюд телевизионной кухни ведёт к
умственному ожирению, совмещённому с потерей вкуса и способности оценивать
мир без суфлёра.

  Найдя канал с новостями, я отхожу от телевизора и усаживаюсь на диван,
облокотившись о его податливый поручень. Пока я совершаю этот недолгий
манёвр, чудо враждебной техники заговаривает женским голосом, сообщая о
котировках на лондонской фондовой бирже, потом пробегает заставка и перед
моим взором предстаёт метеорологическая карта Европы от Атлантики до Урала.
Справа от линии Керзона* всё затянуто сплошной белой пеленой, однако слева и
далее на запад, земля открыта для солнечных лучей. Благообразный
предсказатель погоды с академической бородкой и указкой, представленный
бегущей строкой как действительный член Русского Географического Общества,
сотрудник Центральной Аэрологической Обсерватории (ЦАО), встревожено
говорит: - "Обширный циклон, образовавшийся накануне над Скандинавским
полуостровом, переместился южнее, распространяясь и усиливаясь по мере
продвижения. В настоящее время низкая облачность наблюдается на большей
части Восточно-Европейской равнины. Атмосферный фронт стабилизировался на
западе, не доходя до Судет, но преодолел хребет уральских гор и продолжает
надвигаться на юго-восток. Быстрое развитие циклона у специалистов вызывает
удивление, тем более что воздушные массы в его зоне прогреваются сильнее
обычного, что частично объясняется низкой облачностью. В ближайшие дни почти
над всей территорией, охваченной циклоном, в связи с потеплением ожидается
плюсовая температура, дожди, порывистый ветер. В Москве сегодня от двух до
шести градусов тепла, ночью около нуля. Ветер северо-западный, умеренный.
Неблагоприятными по геофизическим факторам станут среда и четверг". Задний
план сменяется дёрганым графиком, а в углу появляется квадрат с ведущей
новостей, причём её пышный бант, повязанный вместо галстука, будто бы
свисает за пределы визуальной рамки. - Профессор, - спрашивает девушка,
проявляя такт и должное любопытство, - скажите, насколько продолжительной
прогнозируется установившаяся дождливая погода? Сегодня многие москвичи и
москвички не смогли вовремя добраться до работы, а городские службы
сообщают, что система водоотвода едва справляется с осадками. - Метеоролог
делает неопределённое движение указкой в воздухе и, не переставая вертеть ею


в темпе блуждающей мысли, принимается говорить: - Увы, по нашим оценкам,
циклон, превратившийся во многих местах в настоящее стихийное бедствие, в
ближайшие дни плотно закроет небо над всей охваченной территорией. Мы
изучаем его феноменологическую структуру и пока не берёмся давать прогнозы
на более длительный срок. Вместе с тем, хотелось бы успокоить граждан: по
данным Отдела исследований состава атмосферы при ЦАО, в воздушно-капельной
взвеси циклона никаких особых веществ не обнаружено. Так что, несмотря на
необычность погоды для февраля, можно ожидать её нормализации в пределах
одной-двух недель.

  Я встаю и тянусь к телевизору, чтобы поискать какой-нибудь увлекательный
фильм с прыгающими китайцами или что-либо в том же роде. Десятка полтора
каналов приходится пропустить из-за рекламы, сериалов и бестолковой музыки,
мелькают скучные лица парламентариев; спортивные страницы и развлекательные
ток-шоу игнорируются с повышенной скоростью; небольшая остановка совершается
у некой псевдонаучной студии. Здесь группа интеллигентного вида товарищей
обсуждает, как можно предположить на основании нескольких реплик, уязвимость
цивилизации перед лицом самых разных угроз вроде терроризма и глобализма.
Один из них говорит, что каждый день размеренной жизни современных городов -
это удивительное везение. Поскольку малейшего перебоя с водой, питанием,
электроснабжением, вывозом мусора и тому подобных неприятностей достаточно,
чтобы обыватели через пару недель отбросили всякое понятие о том, что мы
называем достойным поведением, и принялись громить магазины, грабить
прохожих и грозить властям расправой. Другой подхватывает эту мысль и
развивает её в интересующем его ключе: вообще, мол, человеческие сообщества
принципиально неустойчивы, так как имеют иерархическую структуру с зыбким
основанием, и стоит этому зыбучему песку зашевелиться, как верхушка
погружается в небытие. Третий возражает, что социальная структура
демократичных обществ больше напоминает котёл с бурлящим варевом: на дне
припекает, и нижние слои стремятся вверх; а там, под действием остужающей
атмосферы, всё теряет энергию и, в конце концов, опускается на дно.
Четвёртый подмечает, что теперь, когда вместо сотен небольших котлов
появились несколько огромных чанов, вероятность того, что блюдо подгорит или
же будет пересолено... но мне становится неинтересно, и, не дожидаясь
завершения фразы, я переключаю.

  Через пару каналов показывают картинки старой Англии и говорят: "На
коронации Георга V в 1911 году возникла проблема, как рассадить всех
ожидавшихся гостей. В качестве решения задачи к западному крылу
Вестминстерского аббатства пристроили флигель с огромными галереями. Но как
проверить безопасность наскоро возведённого сооружения? После завершения
работ 200 гвардейцев проверили прочность галерей, и результат оказался
удовлетворительным". Панорама каменных стен сменяется строго одетой публикой
посреди роскошного зала. "Коронация в 1953 году нынешней королевы стала
первой серьёзной церемонией эпохи телевидения. Однако высокие гости и тогда
не отличались чрезмерной скромностью, и уже в ходе торжеств ответственные
службы вынуждены были указать в отчёте, что в начале Дня коронации
обнаружилось, что значительное количество туалетной бумаги исчезло; в
будущем необходимо принять меры по предотвращению подобных инцидентов".

  До чего жестока английская традиция! Без всякой жалости к детской натуре,
в своих песенках англичане мимоходом поминают смерть и убийство, не придавая
жизни особой ценности, просто показывая взаимоотношения вечно голодных
существ.

       "Кто малиновку убил? -
       Я, ответил воробей.
       Лук и стрелы смастерил -
       И малиновку убил". **

  Вероятно, именно такое натурфилософское отношение к действительности лежит
в основе тонкого английского юмора. Как обыденно явление смерти, когда тело
вдруг лишается управления, а клетки организма перестают получать питательные
вещества и, предоставленные сами себе, не могут распорядиться свободой!..

       Десять негритят решили пообедать.
       Один вдруг поперхнулся - и их осталось девять.***

  Мир, чистый и насмешливый, впитывается в детский ум с запахом ветра и
стынущего мяса, а ребёнок вдыхает жар огня, готовясь вонзить зубы в плоть
трепещущей добычи, и через годы жизнь среди людей не становится для него
неожиданным опровержением бабушкиных сказок.

       Ворон ворону в ответ:
       Знаю, будет нам обед;
       В чистом поле под ракитой
       Богатырь лежит убитый.****

  Ещё несколько нажатий, и я натыкаюсь на всё ту же передачу неопределённого
формата с представителем центральной аэрологической обсерватории. Решив
послушать его ещё немного, тем более что разговор перешёл из плоскости
прогноза погоды в пространство планетарной климатологии, я, не отворачиваясь
от экрана, возвращаюсь в исходное положение, позволяя телу и разуму немного
друг от друга отдохнуть. "Облака способны как отражать, так и поглощать
энергию солнечного света, - говорит специалист-прогнозист, опираясь на
указку, как на трость, - в зависимости от их состава и положения в
атмосфере. В верхних слоях они играют роль навеса, заслоняя свет и понижая
температуру, но в нижних они ведут себя иначе: улавливая длинный спектр
солнечного излучения, усиливают парниковый эффект и нагревают воздух под
собою. Вообще, климатологов интересуют функции облаков разнообразных типов,
разных физико-химических характеристик и высот по той причине, что благодаря
взаимодействию с мировым океаном, атмосферой, солнцем и прочими факторами
климатических равновесия облака могут быть замечательным объектом для
наблюдения - ведь по ним, вооружась измерительной и вычислительной мощью
современной техники, можно прогнозировать энергетический баланс Земли". За
спиной метеоролога вертится планета с океанами и материками в плотном кольце
туч, и на всё это картинно взирает девушка с бантом, иногда кивая
докладчику. Тот продолжает: "Естественные циклы движения углекислого газа в
почве, воде и воздухе, в геологических отложениях и живых организмах, по
современным представлениям, преобладают перед антропогенным выбрасыванием в
атмосферу CO2. Но достоверно установить это пока нельзя: может оказаться и
так, что роль хозяйственной деятельности человека в создании парникового
эффекта является ключевой. Ещё хуже обстоят дела с метаном и закисью азота,
мы о них вообще мало что знаем. Так, в восьмидесятые годы XX века термиты
считались крупным источником образования метана, однако затем их место в
наших представлениях прочно заняли коровы. Впрочем, целый ряд исследователей
считает, что перечисленные факторы - это доли процента по сравнению с
дыханием океана". Я говорю себе, что настоящий учёный не боится своего
незнания, но умеет очерчивать его границы.

  Что же, это - любопытное наблюдение, не менее ценное, чем утренний дождь,
и я, нагрузив напоследок скрипящий остов дивана, поднимаюсь и иду прочь, к
рабочему столу, чтобы использовать творческий порыв; за спиной слышится речь
климатолога: "Однако если смотреть на проблему шире, - доносится голос
теряющего аудиторию докладчика, - то нетрудно заметить, что влияние на
тепловой баланс Земли оказывают не только парниковые газы. Например, хорошо
известно, что различные фазы растяжения земной орбиты и наклон оси
вращения..." Я оказываюсь за дверью, и, прежде чем её прикрыть, слышу, что
каждые одиннадцать лет происходит циклическое колебание солнечной
активности.

  Подойдя к окну, почти не глядя на стол, я подхватываю черновик с
непослушным текстом. Несколько жалея о потраченном на него времени,
уплывающем в прошлое, и зная, как быстро даже самые яркие паруса исчезают за
горизонтом, не оставляя и следа, встряхиваю бумагу в руке, ещё раз
пробегаюсь взглядом по стеклянным лужам и четырёхколёсным жукам, раскрывшим
створки надкрылий в последней попытке оторваться от земли. Вспоминаю доброе
правило, что всякая бумажка, прежде чем её отправят в корзину, должна как
следует вылежаться - и открываю с этим намерением ящик стола. Среди бумаг
рассредоточена стихийная коллекция бесполезных предметов, наподобие фигурки
вечно смеющегося Хотэя, размножившегося по всему свету на волне увлечения
китайской стариной, или перочинного ножика, никогда не чинившего перьев и
вообще использованного лишь раз или два вместо штопора. Подстать этим
экспонатам и камень рыжеватого цвета. Я достаю его из ящика взамен листа
бумаги, подбрасываю на ладони. Он определённо кажется тяжелее, чем в
пустыне, когда я его подобрал, а затем использовал как стило, оставляя на
боку самоходной машины всё менее узнаваемую аббревиатуру, некогда вызывавшую
уважение и гордость. Не ясно, заложено ли это историческим ландшафтом или
привнесено классиками литературы, но только даже самые восхитительные
события, как полёт Гагарина или пуск Байкало-Амурской магистрали, мы
воспринимаем с некоторым чувством вины и неудобства, часто подавляемым и
оттого ещё менее приятным. Где она, гармония широкой души? Отчего нет покоя
ни среди людей, ни наедине с собой? Скучно, тесно жить по лекалам прошлого,
и, нисколько не дорожа сиюминутным, приходится мыслью забегать вперёд -
однако светлое будущее исчезает при звуке наших шагов. И пустота,
обступающая со всех сторон людей, рвущихся из плена прошлого - это расплата
за нежелание жить одним днём.

  С другой стороны, многое зависит от точки зрения. В отличие от античных
атомистов, считавших, что пустота просто вмещает в себя атомы, буддисты (о,
этот самодовольный толстяк Хотэй!) воображают, что только в ней и из неё всё
рождается. Такое оптимистическое представление занятным образом совпадает с
мнением Поля Дирака о том, что пустота - это не отсутствие материи, а
наоборот, её бесконечный потенциальный резервуар. Так что когда мы
оказывается перед лицом запустения, лучше воспринять её как материал для
чего-то нового и приняться отделять твердь от хляби, помня известный пример.
Вопрос в том, как это сделать: ведь чтобы создать что-либо, его надо, по
крайней мере, придумать во всех деталях. На самом деле, нет в этом ничего
особенно сложного. Первый, наиболее распространённый способ, - это сидя за
рабочим столом либо за чашечкой кофе перед журналом, на сидении в метро или
в самолёте, глядя в иллюминатор и поджидая обед. Второй, также массовый
вариант - это лёжа на диване перед телевизором или на кровати, ловя остатки
утренних снов, на полке поезда как можно более дальнего следования или на
пляже, слушая шум набегающих волн. Наконец, третий, довольно-таки
экстравагантный, но в то же время требующий усилий, подготовки и приносящий
наиболее ценные плоды, - это стоя перед окном или среди толпы, шагая по
аллее или спеша на свидание, взбираясь на крутой склон ради удовольствия или
просто озираясь по сторонам.

  Приблизительно в таких выражениях я когда-то пытался передать одной
знакомой аспирантке сущность творческого подхода. Она же в ответных письмах
предпочитала отшучиваться, настаивая на том, что европейская традиция
создать самостоятельно может разве только пустоту в смысле Аристотеля,
которой, как известно, нет, поскольку природа её не терпит. Что ни говори,
словесная реальность существенно отличается от фактической - с ней можно
поступать, как заблагорассудится; то ли дело суровая действительность. Я
спешил возразить: а как же Отто фон Герике с его опытом производства пустоты
при помощи полушарий, из которых выкачивался воздух?***** Кто строил КВЖД,
****** неся плоды просвещения и оживляя территории, застрявшие в
средневековье? Кто, в конце концов, сочинял великое чудо космоплавания
"Шенчжоу", так похожее на "Союзы"?.. Но она лишь смеялась, говоря, что всё
это суета и пустяки, а творческий подход - это когда ты глядишь внутрь себя,
и сама собой появляется железная дорога, а в космос взлетает корабль,
возникший на чистых страницах вечной книги... Теперь, когда моя собеседница
исчезла по своим ей одной ведомым делам, я время от времени извлекаю из
пустоты давно минувших дней её никогда не виденный образ, и если при этом
мне случается оказаться напротив зеркала, то в нём я иногда ловлю
безотчётное отражение загадочной улыбки.

  За окном темнеет. Ранние февральские вечера опускаются быстро и
основательно, не давая возможности городу готовиться ко сну в лучах
заходящего солнца. Если бы снег не был растоплен и по-прежнему обелял сухую
траву, холодный асфальт и окостеневшие деревья, то рассеянный свет первых
фонарей, отражаясь от кристаллической поверхности снежинок, ещё долго бродил
бы по улицам, достигая одиноких прохожих. Но теперь он падает на чёрные
ветки, обнажённую землю и тёмные тротуары, теряясь во мраке, и только
дорога, превращённая в русло пустынной реки, блестит, едва колеблясь от
редких порывов спокойного ветра. Отвернувшись от окна, я иду в коридор;
камешек, приятно лежащий в руке, снова подбрасываю на ладони и опускаю в
карман пальто; облачаюсь в наряд, пригодный для прогулки по лужам и
промокшему городу, и покидаю квартиру.

  -----
  * Условная линия, рекомендованная в 1919 Верховным советом Антанты в
качестве восточной границы Польши и позднее предложенная английским
министром иностранных дел лордом Керзоном как линия перемирия в период между
двумя мировыми войнами. Впоследствии принята за основу при установлении
границы между Польшей и СССР после II мировой войны.
  ** Начальные строки английской детской песенки (в переводе Л.Л. Жданова):
       "Who killed Cock Robin?
       I, said the Sparrow,
       With my bow and arrow,
       I killed Cock Robin".
  *** Начало английской фольклорной считалки (перевод Л. Беспаловой в
редакции С. Говорухина):
       Ten little nigger boys went out to dine;
       One choked his little self and then there were nine.
  **** Фрагмент староанглийской баллады "Ворон к ворону летит" ("The twa
corbies", в переводе А.С. Пушкина):
       In behint yon auld fail dyke,
       I wot there lies a new slain knight.
  ***** См. "Experimenta nova, ut vocantur, Magdeburgica de vacuo spatio",
1672.
  ****** Китайско-восточная железная дорога.

--
Dmitry Korolyov
AY3-UANIC