Меня удивило его приглашение на этот странный праздник. Не потому, что
я не любитель шумной толпы, и не потому, что она обыкновенно состоит из
одиноких людей. И даже не в том вопрос, что после сборища люди становятся
ещё более одинокими, а в следующий раз толпа - ещё более многочисленной.

     Просто с Жоржем обычно дела мы обсуждаем в офисе, на философские темы
беседуем в каком-нибудь уютном ресторанчике, и для экспериментов лучшего
места, чем его лаборатория, попросту нет. А больше вроде бы и говорить не о
чем. Разве что о людях: Но Жоржа если и интересует человек, то скорее как
объект строгого научного  исследования. Или как предмет интерьера в виде
недавно появившегося черепа на его рабочем столе.

     Словом, недоумение - оно отражалось в глазах прохожих - было написано
на моём лице, пока я подходил к воротам стадиона, эклектично сочетающего в
себе спортивный аскетизм и бюргерский дух пивного торжества.

     Увидев Жоржа, я не преминул поделиться с ним  последним наблюдением.
Он, уже будучи подшофе, слегка улыбнулся. Пасмурная ли погода, алкогольные
ли пары подталкивали людей поближе друг к другу, так или иначе
образовывались группы собеседников, и около Жоржа собрался небольшой
коллектив. Впрочем, наличие компании я заметил не сразу - пока я говорил,
окружающие потягивали пиво.

     - Видите ли, коллега, - сказал он, - это уникальная возможность.
Помните наш разговор о принципе Парето? Именно его действие я и хотел здесь
прояснить.

     - Ну как же, конечно, - ответил я, - восемьдесят процентов всех усилий
тратятся зря, и только в оставшихся двадцати можно рассчитывать на успех.

     Да, это весьма интересный феномен. Двадцать процентов жителей земли
есть так называемый <золотой миллиард> - те, кто живёт на порядок лучше
других. Восемьдесят процентов идей обречены на провал. Такова суровая
статистика. Мы с Жоржем недавно спорили, является ли этот принцип
универсальным, то есть распространённым если не на весь универсум, то хотя
бы на человеческий космос. Сошлись на том, что он относится только к людям,
но вот до экспериментов дело не дошло.

     - Так вот, мне представляется удобным именно в такой обширной среде
провести исследование на предмет действия принципа Парето. Возьмём, к
примеру, пиво. - Мы в действительности  взяли пиво, "Баварское светлое";
причём только тут я заметил согласованное движение группы окружающих. -
Известно, что его производят во многих странах, по совершенно разным
рецептурам, под всевозможными названиями. Не взирая на то, что в абсолютном
соотношении достоинства продукта брожения зерновых не идут ни в какое
сравнение с великолепием напитков из виноградной лозы, вбирающей пьянящие
лучи солнца, культура потребления пива регулярно и успешно находит
неофитов - вижу, вы догадывались - в двадцати процентах случаев.

     Мне показалось это утверждение несколько спорным, однако я ждал
продолжения. Жорж осушил бокал залпом, что я, вообще-то, считаю несколько
неэстетичным - впрочем, эстетом Жоржа назвать можно было в последнюю
очередь. Не было никаких причин не повторить наш манёвр со своими бокалами -
только на этот раз моя душа возжелала Warstein, и все поддержали.

     - Закон Парето применим ко всему человеческому. Оцените, к примеру,
принип действия телевидения.

     Я немного растерялся:

     - Что же тут особенного? Вещание производится с передающих станций,
ретранслируется при помощи спутников или телевышек, сигнал улавливается
антеннами телевизоров или подходит к ним по кабельной сети...

     - Да нет, речь не об этом. Я говорю о подаче материалов. Как отличить
основную составляющую телеэфира от второстепенной?

     - А, ну, вроде бы логично выяснить, чего показывают больше. Это и будет
главным.

     - Ха! Как бы не так! Наоборот: думаете, принцип Парето известен лишь
нам двоим?.. То-то. Смею вас уверить, главная составляющая телевидения -
реклама. Ведь именно она занимает 20% эфира.

     Я был не вполне согласен с этим силлогизмом, но идея мне понравилась, и
я не стал возражать. Между тем разговор под воздействием и согревающего
холодного напитка, и дальнейшей логики событий - о, вот оно, возвратное
действие подобных рассуждений - стал перетекать в культурологическое русло.

     - Положение нашей культуры уникально. - Жорж, изрядно захмелев,
становился отличным оратором. - Именно обособленное место позволяет ей
успешно конкурировать с мировым безличием.

     Жорж говорил и говорил, и после третьего бокала я начал терять нить его
рассуждений. В самом деле, когда человек наполняется пивом более чем на 80%,
он не может рассчитывать на ясную память. Помню, было прохладно, и стал
надвигаться вечер. Зажглись фонари, или мне показалось, но пространство
вокруг сузилось до нашего коллектива. Оратора волновали то вопросы
столкновения цивилизаций в смысле Хантингтона, то развитие социальных
отношений - тут он порывался двинуться в народ, чтобы немедленно всё
проверить, - всякий раз виртуозно оперировал цифрами, получая искомую
пропорцию Парето и примеряя результат к нашей забытой богом стране.

     Я почему-то вспомнил о багаже, который мы все несём за плечами. Это и
детство, которое сливается в один день, но проходит дольше многих эпох
человечества, это и знания, полученные в учебных заведениях, благодаря или
вопреки последним, и опыт, приобретаемый в виде набитых шишек. Всё это имеет
цену. Очень простое правило. Наш коэффициент полезного действия.

     Мне стало грустно, я вспомнил вересковые поля, и сказал об этом Жоржу.
Он вдруг остановился, глотнул пива, задумался, совершая, видимо, бесполезные
80 процентов работы мозга. Взгляд его затуманился, и, чётко выговаривая
каждый звук, он запел:

     From the bonny bells of heather
       They brewed a drink long-syne,
     Was sweeter far then honey,
       Was stronger far than wine.*

     Сперва неожиданная, прекрасная мелодия разливалась подобно тягучему
мёду, затягивая в себя слушателей, обволакивая и растворяя в себе.

     They brewed it and they drank it,
       And lay in blessed swound
     For days and days together
       In their dwelling underground.

     Я почти поддался волшебному ритму и начал тихонько подпевать; вообще,
Жорж был великолепен - тем более, что полное отсутствие слуха ему заменяли
изнурительные тренировки и строгий математический расчёт.

     - Бедная, бедная моя страна. - Допев, говорил певец во стане
патриотов. - Вот и ты стала той необходимой площадью для сброса
бессмысленности, обеспечивающей чужое существование. В твоё сердце воткнули
Макдональдс, в твоих венах течёт Kultenberg pils.

     Я вмешался с неожиданной мыслью:

     - Коллега, вот что я подумал: ведь если так обстоит дело, то и наше
государство должно работать по сходному принципу: 20% граждан, грубо говоря,
работают, а 80%, извините за выражение, идут в бессмысленно расход?

     - Вот, это то, к чему я и веду. Вспомните, много ли их ваших знакомых
заняты реальным делом? Делом, которое, так сказать, имеет прямой, не
запятнанный оправданиями, смысл? Нам подбрасывают занятия, которые относятся
к обратной стороне фортуны. В нашей земле, отягощённой чуждым влиянием,
очень мало дельных дел, очень мало дельных людей.

     У Жоржа глаза прояснились - так бывает, когда сознание начинает
меркнуть.

     - Да вы посмотрите вокруг! - Внезапно он повысил голос. - Кто нас
окружает, мы ведь это хотели выяснить! Вот вы, юноша, кем работаете? -- он
обратился к молчаливым людям из нашего окружения. Те спокойно держали в
руках бокал. И не отвечали ничего. Пауза стала затруднительной.

     Жорж снова глянул на меня:

     - Коллега, сдаётся, наша бедная Шотландия наводнена неадекватными
людьми. - Он было схватился за пустоту на месте отсутствующей шпаги, затем
сказал мне едва слышным шёпотом: - у вас есть оружие?

     - Жорж, но ведь мы не ... - Начал говорить я, взяв его за руку.  Но
припомнил, что сладко и легко говорить суровую правду о чужой стране, даже
если правда - о твоей. В голове моей, как тогда показалось, пронеслись
мысли-открытия: так вот каким феноменом объясняется и языковая политика,
сводящая (возможно, неосознанно) более эффективный язык к 20%
распространения, и об очевидной сегрегации, и ещё, о чём и вспоминать
неохота. Чуть помявшись, я предложил: - Господа, а не выпить ли нам ещё по
одной, во славу Шотландии?

     И тут, видимо, настал час молчаливого коллектива.

     Один из них, видимо, старший, произнёс:

     - Пелюхович, кажется, господам интеллигентам пора на выход.

     - Так-так, - отозвался тот.

     У первого заработала рация, он обменялся с ней невнятными словами.
Затем обратился к нам:

     - Господа, не надо драматизировать ситуацию. Наш праздник подходит к
концу. Пожалуйте на выход.

     Жорж сказал:

     - Опыт удался.

     И мы пошли, дружно говоря об особенностях доставки баварского пива в
нашу страну, о том, как пьют его там, с горячими сосисками, и почему у нас
этот обычай никогда не приживётся.

_____
* Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино. - Начальные строки "Heather ale", Robert Louis Stevenson,
пер. С.Я. Маршака

--
Dmitry Korolyov
AY3-UANIC